Сообщений в теме: 24

[Александр Северный]

Иду снимать жерлички. Хватит на сегодня.

Ребята тоже собрались и пошли к машинам пешим, оставив мне вещи.

Жерличка за жерличкой. Аккуратно снимаю живчиков, отпускаю гулять. Растите. Вам и так досталось.

Последняя, как и остальные не распущена. Беру в руку кружок, начинаю вращать ручку катушки. Нитка ложится на барабан. Стараюсь подобрать угол, чтобы наматывалась равномерно. Немного упруго тащится. Потягиваю. Да-а, показалось. Ледок попал в отверстие кружка, где проходит нить. Отламываю льдинку. Дальше мотаю. Глубина около семи. Неспешно. Последняя. Последняя в наше рыбалке на озере. Вечером ужин и в путь. Какой он...

Резкая потяжка. Еле удерживаю рукоятку барабана в пальцах. Перехватываю нить левой рукой снизу. Рыбина тащит на себя и упорно стравливает нить. Под самым льдом, - соображаю. Не надо форсировать. Могла только схватить.
Упорство продолжается не долго, минуты три. Удаётся завести в лунку и с водой выбросить на снег.

- Щучина! До чего приличная. Двойник глубоко в пасти. Живчик поднят выше на поводке, почти не пострадал. Так и не понял, то ли её медленно поднимал, и она не сопротивлялась. То ли она постепенно поднималась с живцом кверху, и когда поняла, что живец уйдёт от неё в лунку, произвела атаку.
По любому неожиданная и приятная удача.



Собираю снасти и рыбу в волокуши. Укладываюсь. Ставлю волокуши на подмерзший след. Раскачиваю букс, чтобы размять гусёну. Прогретый двиг с места берёт легко поезд. Лечу к ребятам.

Промелькнуло озеро. Саня включил фары, маяки светят!



Впереди подъём. С ходу штурмую его. Опаньки. Приостанавливаюсь, гусёнка мигом прорезает зачиревшую колею и бешено крутит по мху. Понятно. Зову ребят на помощь. Никак неохота обоз разгружать. Они за передок, я подгазовываю. Поднялся в горку.
Разгружаю вещи.

У товарищей уже готовится неприхотливый ужин. На газу быстро получается. Иду с котелком за водой. Скусен пачозерский чай.



Обдумываем обратную дорогу. Предлагаю первые горки пройти на буксировщике: «УАЗу гораздо легче подниматься налегке. Потом догоните меня». Соглашаются.

Поел, упаковал вещи, бросил обратно в собачку 25-литровую канистру с бензином. Пусть передок пригружает на подъёме. Махнул рукой да и дунул вперёд.

- Догоняйте!

Прикидываю. Минут за пятнадцать соберутся, прогреют машины, потом до ручья. Может на ручье минут пятнадцать с переправой, иль полчаса коли лебёдки потребуются. Потом в гору полезут без разгона. Может сразу, может еще придется, где потаскаться. Примерно с полчаса-час имею преимущество. При моей крейсерской скорости 15 км, от пяти до двадцати пяти, они меня вполне догонят на первых двадцати км. Ладно, самому интересно как-букс в горы полезет. Зачиревший след снегоходов сейчас прорезан колеёй джипов.

До отворотки, где потерял ребят, по своему следу доехал совсем легко. Никак не мог представить, что к озеру меня так кидало и останется такой ровный след. Ни разу не слетел в сторону.

Вывернул на дорожку. Тут старая буранка. «Опанька, как классно!» - не даром днём звук снегохода слышал. Свежий след идёт прямо поверху колеи машин. Честно, что не айс, и в тоже время кое-где подравненные края колей.
Примеряюсь, прикидываю, как лучше вести буксировщик. Понимаю, что удерживать его на направлении сил, не каких, не хватит. Даю ему спокойно падать в колею, газ чуть убавляю и он, рыская мордой, переваливаясь с одной на другую сторону, потянул вперёд вполне прилично. Руки с рулем спереди на уровне пояса слева на право мотаются. Не напрягаю. Даю полную свободу буксу.

Ручей. Собираюсь, примеряюсь, лихо прохожу по накатанному следу снежников. В горку выжимаю полный газ. Ползу. Вначале букс лезет резво, потом скорость стихает. Вариатор перестраивается, и более низкооборотистый звук движка начинает радовать ухо. Собачка тяговито лезет с обозом вверх. Класс! Поднялся. Теперь дальше.

До Солозера долетел, аж не заметил. Когда подъехал к сухой ручьевинке перед Солом, даже не поверил, что так быстро добрался. У вертолётной площадки моё счастье заканчивается. След снежника уходит в сторону озера. Я остаюсь один на один с колеёй джипов и старым разрезанным бураньим следом. Снижаю скорость. Начинаю попадать то в колею, то меж колей на серёдку. Выворачиваюсь, кручусь, прицеливаюсь, иногда валю букс почти на бок, чтобы он шёл прямо в колее, выскакиваю, чуть не ловлю сосенку на обочине. Понимаю, что начинаю лихачить, останавливаюсь. Пора перекурить, остыть. Пусть эмоции спадут. Сердце утихнет. Посижу в темноте, послушаю ночь.



Небольшой ветерок перебирает макушки сосен, иногда кидает сверху горсть пороши. Уютно, спокойно в киселе, стволы ближних сосен лишь угадываются. Чем дальше, тем лес больше сливается со снегом и небом. Интересно, тот волк совсем людей не боится?

Вспоминается, что в 90-х годах у нас по весне здесь случай был. Волк днём подошел к нашему следу, потом сопроводил его метров двести, перешагнул и подался в сторону. Мы тогда возвращались пешим с Чумров на Солозеро. Было светло. После обнаруженного следа и каскада нестройных мыслей шаг по любому стал стройнее и увереннее. Быстро мы тогда до открытого места добрались через озеро да в избуху. При чем лапа волка была ни в пример той, что с утра на Паче видел. На Чумрах тогда встретился явно матёрый самец.

Мысли скользят по поверхности, приходят и уходят. Сердце успокаивается. Прислушался. Звуков двигателя не слыхать. Что ж, дальше.

…Рождественские ёлки, мерцают огоньками, синими, фиолетовыми, красными, зелеными. Они струятся по ветвям, переливаются, стекают вниз, иль поднимаются к роскошной серебристой звезде. Потоки машин несут горожан по домам. Хватит трудиться. Тяпница. Завтра каждый сможет заняться, чем душе угодно. Тепло, хорошо, мило, душевно, горячий "Американо" бодрит, придавая мечтам объём, воспоминаниям краски и очертания....

…Темный, темный пачозеркий лес. Сосны слились с небом. Пора вставать, жар отступил, сменяя место приятной прохладе. Руки просят руля. Сейчас, сейчас будете допущены. Только палец с порванными связками перевяжу. То трудно ему в походе приходится. Хочется братьям помочь, да за руль покрепче держаться, да не может. Боль мешает. «Сейчас тебя поставим в резерв», - бубню, ворчу, усмехаюсь в усы, ласкового глажу, перевязываю бинтом. «Ничего доберемся до дому, там отдохнём».

Пошевелил, заяц с ушами получился. Прикольная тень.

[Александр Северный]

С первого рыка затарахтел приветливо движок. Приглашает в поход. Свет слабенький, при наборе оборотов разгорается. Да коли чего, в запасе налобный фонарь имеется.
Толкаюсь ногой, трогаюсь. Собачка уверенно рыскает по колее, немного, метро пятьсот и выхожу на дорогу буровиков-геологов. Они буровую меж Суксомой и Солом поставили. Колея от ТМки широкая. Позволяет разгоняться, входить в виражи под наклоном. Действо захватывает.
Древний заповедный лес, до ближайшего жилья больше ста, зимняя ночь окутала всё окрест. Ты один на один с природой, стихией, временем. Ты полностью предоставлен себе. Почему ты. Может я! Я здесь, я живой, я несусь, лечу по тайге, это я вхожу в виражи, выравниваюсь на прямых, взлетаю в горки, притормаживаю на спусках, уворачиваюсь от ленивых лап елей, ломких веток мелколесья. Как знакомы эти места! И пешком хожено, и езжено-переезжено и до сих пор они заповедные. Чистые. Что-то есть большее, чем просто тайга. Что-то.

Пересекаю болото, что в прошлый раз на джипе плыли, ныряли, лебедились. Мелькает сумашедшая мысль резануть по нему прямо на Кепинскую ветку, сам Мезенский тракт. Останавливаю себя, задор хорошо, эмоции излишние гибельно. Болото ГТТшками испахано. Колея больше полуметра есть, напрыгаешься в темноте. Да и ребята сзади идут. Не хватало им переживать и думать, куда меня с основной дороги унесло.

Огибаю болотину справа по лесу. Летние лужины замёрзли основательно, только кое-где видны вывороченные куски льда. Мощная техника шла на буровую. Лёд ломала, как хлебцы. Случаем залетаю на одну. Встряхивает отлично, выбрасывает в колею, приходится поддать жару, чтоб букс не зажало. Рррвет вперёд, выскакиваю на дорогу. Не ф.. расслабляться. Не в "кошки-мышки" играем. Тайга не прощает бахвальства и геройствования.

Чу, слышу шум движков. Вижу впереди море огней в лесу. Останавливаюсь. Выключаю свет, глушу движок. Столько техники, людей, здесь вдали от города! Рассматриваю движение огней, понимаю, где машина стоит, где налобник перемещается. Кто это? По времени Мезенский тракт явно. Постоял, посмотрел, понаблюдал. Геологи, точно они. Им по барабану кто едет. Завожусь, поехал. Прямо на вливании моей отворотки в основной тракт стоят в разброс Уралы, вездеходы, трактора. Люди движутся, суетятся, грузят, тянут какие вещи, тюки, бочки. Медленно проезжаю, как картину из сна. Меня заметили. Слышу чьи-то слова: "Мотособака". Объезжаю последнюю машину краем дороги. Выхожу на простор. До свиданья, люди из сна.

Дорога почти не разбита, лишь местами Уралы вплели свежую колею, тут под низом пески, так, что особо ничего экстремального не жду.

Через километр подъезжаю к памятной сосне. Обхожу её кругом по целику. От, попал, пытаюсь букс повернуть рулем, он наоборот в обратную сторону заворачивает. Остановился, дошло, не надо в пухляке рулить, надо просто наклонять буксировщик в сторону поворота. Получилось сразу. Припарковался, присел, послушал время, тайгу.



Тишина. Двигателей не слыхать. Что ж дальше поеду. Километров пятнадцать позади осталось.



Дальше дорожка шла по нарастающей. Чем больше я вторгался в еловые леса с суглинистыми почвами, тем больше попадало по дороге провалов и прорезанных колей. Урал режет отменно, от начала и бес конца. Некоторые ямины впечатляли. Каким-то чудом удавалось их миновать на скорости. Вдруг кто-то шепнул. Потише. Скидываю газ. Огибаю нависающие ветви могучей ели. Прямо навстречу торчит заостренная оголенная стволина. Будто кто кол-шип поставил на века для защиты лесов от инаков. Почтительно объезжаю.

Дальше разгоняюсь. Стараюсь предугадать дорогу за поворотом, бугорком, холмиком. Когда влетаю наверх, действую уж по обстановке, либо просто отпускаю руль и качу, отдыхая, либо лавирую круто в сторону, обходя льдину, снегом запорошенный подозрительный холмик, вывороченный корень. Кто-то хватает за шкирку. Слышу треск. Остановился. Ба, да у меня капюшон на куртке унесли. Светанул назад, лежит приспокойненько с оторванной молнией на второй волокушке. Надо ж сервис не подкачал

Спускаюсь вниз, уступами, ниже, ниже. Вспоминаю, да яж здесь на РМке кувырнкулся. Там Дима с Тарасом меня обратно на колеса ставили, прошлый то год иль уж позапрошлый, Саню на лебеде вверх тащили. Неужели озеро разливное. Дорогу оно постоянно заливает. От и называю Разливное. Ребята сказывали окушок в нём водится, да никто не пробовал. Дальше едут «за туманом». Рыба тут с лапоть точняком разрослась. Миную болотинку, скольжу по льду-дороге, подо мной с метр водицы. Раз машины, прошли, мне неча пужаться.

Фото сего места. 2008-го


Поднимаюсь вверх. Колеи вкривь идут, под высоким наклоном. Ель удерживаюсь, карабкаюсь вверх по круче. Вспоминаю, как Диму тут на 400-ке удерживали, чтоб не кувырнулся. Да было время - были герои.



Забрался, почти не вспотев. Да и дорожка такая, что мороз совсем не ощущается. В одних перчатках тепло при тепло. Хотя ночью прыжок до минус двадцати пяти обещали.
Подъёмы, болотины, их тут много после Заливного, одна за другой расположились. Лишь небольшой перелесок между ними и следующая. Помнятся хорошо те места



Дорога ныряет резко влево, ухожу по ней, заваливая букс в вираж. Ух, проскакиваю подзанесённый след снежников напрямую. Ладно, по дороге надёжнее. След тут в подлеске чуть видать, на болотине потеряешь, потом тори целину. Тоже самое получится.

Знакомый поворот направо, ой, как знакомый, да вон наш бивак под снегом. Стояли тут лагерем в 2008-м.

http://data5.gallery...0563543-500.jpg

[Александр Северный]

Как недавно это было, по ощущению целая эпоха прошла. Может время сейчас по другому течёт. Раньше на службе служил. Год за годом, инструкция, приказ, инструкция, выполнение, контроль, отчет, справка, рейды, проверки, кабинет. На третий год начало мерещится, что я лошадь с зашторенными глазами. Бегу быстро, быстро, даже остановиться и оглянуться некогда, и ужасно, ощущаю, что бегу по кругу. Сколь и чего мы не делали, результаты не изменялись. Модернизировались, совершенствовались, соединялись и делились, создавали новые подразделения и возвращались на старые проверенные рельсы. Мир вокруг не изменялся ни на йоту. Будто мы были не в нём, будто, были какими-то масюхонькими мошками, кружились, пищали около огромного шара, и он катится сам по себе не замечая нас.
Примерно с половины службы понял, что для неё благо - это полный застой. Тогда человеческие мозги в конце концов справляются с бесконечными горами никчемных бумажек и выделяют истину. Пусть совсем маленькую и все же действо. Остальное всё Блеф, сжирающий силы и деньги целого поколения. Двадцать лет службы и ничего в мире не изменил, и не сделал. Всё само по себе наладилось и улучшилось. И роль моя в этом была совсем мизерная.

Гражданка, время, свобода, что и как. То, другое, третье, понимание, в жизни самое дорогое время, и цены оно не имеет. И каждый день бесценен сам по себе. И, проживая его по своему душевному порыву, делаешь что-то особенное ни с чем не сравнимое. Что-то чуть, совсем толечку ёкает во мне, с трудом, кость она уж встала за годы, и рядом начинается движение. Появляются люди, единомышленники, интересы, идеи. Всё сливается в небольшой ручеек, он встречается с таким же, уже небольшая речка. Пусть небыстрая, таёжная, спокойная и она чистая, чистая, прозрачная и на дне её водятся хариусы. Такова жизнь проста и непостижима.

…Спуск в долину, незамерзающий подземный источник сочится на дорогу. Каскады льдин, скольжу по ним, запоминаю, нужны шипы для гусёны. Обязательно нужны шипы! Это безопасность водителя и пассажира. Последняя ледяная горка. Иду в натяг. Задние волокуши летят где-т рядом. Пущай летят. Они сейчас пусты. Внизу широкая заснувшая ручьевина.
Постоялый двор. Здравствую, дружище.
Я пришел к тебе. Напои, накорми, как ты делал сотни лет. Как встречал мезенские и архангельские обозы. Как давал коней, постой, кров. Помогал, согревал. Что ж ты лег и не можешь подняться?



Не уже ль время не повернуть вспять. Не поднять твои коньки под небеса, не заржут кони в твоих стойлах, не раздастся гиг почтовой упряжки, не пролетит мимо лихой ямщик. Не прокряхтят груженые мезенской рыбой сани. Не закипит самовар в твоих хоромах. Всё кануло в бездну. Имя, которой революция.

Присел на капот.



Ветерок начинает подзадирать рукава. Холодает. Поди, к двадцати подтягивает. Прислушался. Наших не слыхать. За спиной тридцать пять. Впереди ещё столько.
Ждать? Нет. Нам вперёд.

Завожу букс,



Трогаю с места. Буквально в горке вылетаю из волокуши. Так, спокойнее, спокойнее. Поднимаю перевёрнутый букс. Не надо газовать. Силы и азарт работают в противоположные стороны. Ехать далече. Поедем со вкусом.

Трогаю. Теперь уже в натяг. Торопиться неча. Впереди северная бесконечная ночь.

Лес, перелески, болотца. Суходолы.

[Александр Северный]

Глянул позадь. Появился подсвет на небе, мелькнул на макушках. Ну, уж, то наши догоняют. Ладно, поеду вперёд. Там дорога с края суходола на серёдку выскакивает. Надо место для погрузки найти. Километра два. Фары постепенно приближаются. Выбираю боковую колею поудобнее, забираюсь в неё, останавливаюсь в предвкушении. Всё ж км сорок то отмахал. Машина какая-то странная. Фары высоко, сверху огоньки. Мож ребята чего на джипах наваяли, не заметил давеча. Приближается, урча мощно. Дак, это ж УРАЛ, грузовик, пустой идёт. Так ладно, мне дальше.

От Ключевской до Степановской с десяток километров. Приостановился у вахтовки, прям против дверей. Кто есть, сейчас выглянут. Точно дверь приоткрывается, выглядывают двое молодых ребят.

- Ребят, сзади джипы пойдут, коли спросят, скажите, что проезжал.
- Добро.

Желание остаться, отдохнуть в тепле, да чайку испить утопил в глубине. Поеду. Надо все ж машину свою испытать. Сколь выдержит.

Дорожка то не сахар стала. Колея после УРАЛа крепко заузилась, тем боле по суходолам снега подмело, он его и прорезал. Жесть. Пускаю собачку вскачь, то ложу почти на бок, чтобы под креном шла строго вперёд. Она гусёнкой один края колеи скребет, вперед толкается, по второму краю капотом скользит. Все ж выкидывает иногда. Да так бросит, что и не поймешь, как на бруствере оказался, обратно падаю по косой, движок утихомириваю, вливаюсь в колею и дальше. Не дремли брат, тут тебе силы беречь надо, и движения точны, и отточены должны быть. Ювелирная работа.

Тольк в хвастовство мысль ударилась, кинуло. За руль удержался, уравновесился уже за бруствером. Тольк хотел обратно в дорогу вписаться, глянь, рядом буранка ровнёхонька стелется. Ель припорошена.

- А, что! Вдарю ка по ней!

Вдарил здорово. Километра с три. Сам то вижу, что она левее и левее забирает, потом уж след заворачивающихся снежников замечаю. По ним тож обратно. Надо же сколь здесь бывал, и всё равно по неволе меня вместо Тучки на Чумры повернуло. Километров через семь к речке Пачуге бы выехал.
Умора, тороплюсь обратно, чтобы со своими не разминуться. Да чувствую, скоро бенз кончится. С утра по озеру накатал, потом, не заправляясь, поехал. Мысли бегут, струятся, дак у меня же для пригрузки 25-ти литровая канистра бенза. Класс!
Осталось ей прицельно в бензобак попасть. Ладно, по месту определюсь. Выскакиваю на дорогу. Следов наших нет.

Вписываюсь в поворот. Передохнуть, да куда там. Разве остановишь джигита. Метров через триста вновь выбрасывает из колеи, пролетаю через дорогу, пробиваю бруствер, и с ходу несусь в ельник. Отпускаю газ. Бл..., самоход, машина не останавливается и рулит в здоровенную ель. Молочу рукавицей по кнопке выключения движка. Где там её на ходу то нащупать. Влетаю в ель.

Жду удара. Чих, встал. Собака впилилась под елку и каким-то чудом миновала ствол. Сейчас только задница торчит из-под ветвей. Хорошо в лесу снега по колено. Выбираюсь из саночек. Прикидываю, как её оттуда выскребать. Заднего хода то нет. Туплю совсем. Забываю, что есть лебёдка. Можно и задом пятится. Усталость туманит мозг. Зато душа требует продолжения банкета.

За елью в трех метрах впереди резкий подъем вверх. Надо же в сопку упереться. Ну, хоть б… пять метров. Выбирать не приходится. Обтаптываю букса, завожу. Даю четверть вперёд. Захожу спереди поворачиваю нос на цать градусов к дороге. Прикидываю, должон вписаться.
Так и делаю. Четверть вперёд, цать градусов к дороге. Волокуши, как специально за ствол вцепились. Иду к ним. Объясняю почём «куськина мать» и с чем её едят. Четверть вперёд - цать к дороге. Так, теперь вырулю. Газую, запрыгиваю в волокушу. Промахиваюсь! Буксировщик дёргается вперёд и, не выбравшись на бруствер, затихает.

Подхожу поближе, нажимаю газ, начинает рыться, упиревшись одной стороной на ёлку, носом в сугроб. Качнул посильнее, упёрся, газанул, выскочил на дорогу.
Стоп. Узко. Надо развернуться в глубоких колеях. Рукавицей прихватываюсь за бампер. За два приёма поворачиваю букс носом домой. Чуть подгазанул. Едет. Заскакиваю в санки. Поехали.

Пролетает лесок, лихо иду креном в колеях, выскакиваю на суходол. Выжимаю полный газ. Ровная широкая колея, расслабляюсь. Начинаются прорезанные барханы, не успеваю сбавить скорость, вылетаю из волокуши на колею. Букс пролетает дальше, ложится на бок. Бегу. Вырубаю двиг. Чуть успокаиваю дыхалку. Поднимаю букс на гусю, завожу, трогаю, выравниваю в колее. Проезжаю метров сто. Ой! Фонаря на лбу нет. Останавливаюсь. Так уж экстрималить не буду. Ночью в тайге без света не особо. Хотя тут же проносятся варианты, тряпка, газета, бензин, зажигалка. Не-е, эт на край.

Останавливаюсь, иду обратно по колее. Хорошо луна сквозь облака подсвечивается, белое с черным гармонирует. Шагаю, подпинываю подозрительные комки снега, приглядываюсь. Ага, вот меня на бруствер закинуло, чуть даль кувырок. Впереди вижу чёрные очертания лежащего предмета. Нагибаюсь. Рука чувствует крепежные резинки фонаря. Нашёлся.

Не спеша, топаю обратно. Фонарь на шапке, освещает немного дорогу. Экономлю батареи, поставил на один диод. Коли чего, им потом светить для букса.



Присел на собачке. Минутку передохнул. Жар спадает. Поеду дальше. По прикидам километров двадцать осталось до Тучки. С десяток до Отуги иль чуть поболе.

Дальше еду осторожничаю, выбросы бывают, да уже удерживаюсь в седле, опыт набирается быстро, особо, когда силы тают.

Примерно в серёдке прямой, из бесконечных сопок и низин, движок пару раз чихает и замирает. Буба-боба – приехали!

Включаю свет. Вытаскиваю красную канистру из капота. Тяжёленькая. И как её в горло бензобака направить?

Прикидываю. Обращаю внимание на крышку. Да канистра то с пипкой. Просто выкручивай, переворачивай и заливай. «Ё-ё-ё!» - это ж всегда так, главное к цели идти, остальное всё приложится.

Вставляю пипку в горло бачка, поднимаю и наклоняю канистру. Заулькало. Слабеньк-к, конечно, кто бы носик канистры поддержал. Улыбает. Твак и булькаю, меняя крен.

Вдали за собой вижу дальний отсвет фар. Наши идут. Они всегда идут. И всегда наши. Скольких людей бодрил свет, возникший далеко, далеко на исходе, свет двух милых огоньков-фар. Мож помощь идёт. Мне бы ночь простоять да день продержаться
Что ж по коням. До реченьки Отуги дойду, таам и загружусь. Звучит Пач - Отуга - букс.

Канистру в капот, дёрг, в санки, тронулся. Пошёл по сопкам. Взлетаю вверх, падаю вниз, да иногда с подворотом. Прикольно так лететь. Расширение, вереница дорожек в разные стороны. Славное местечко по лету. Куда не кинь, везде клин. Сейчас же по колее прокатываю. Подтряхивает здорово. Да здоровей видали! Здесь колеи в перекосяк, зимник не накатан, летаю вместе с прошедшим впереди Уралом.

Последний спуск. Долина Отуги. Знаю, что в ней не сладко ехать. Да уж дойду до конца. Коли подписался. Коли до конца, и ребята подъедут, то договорюсь с ними, подрежу через лес на 72 км Тучки, они пока крюк нарежут. Будет славно))

Свет сзади не приближается. Знать, водиле достается в сих буераках по полной. Я тоже скачу як наездник. Лихо, жарко, азартно, сил лишь бы хватило. В редких ровных местах выравниваю дыхание и снова влетаю в вздыбленные колеи, кусок льда и чего там только не намешано и не смёрзлось под снегом..

Выхожу напрямую. Неужели доехал. Сам доехал. Справа угадывается ручей. Дорога от левого отрога уходит через ручей и, поднимаясь в сопку, скрывается в направлении Тучки. Отсюда по ей пять км до центральной, 65 км позади.
Тыкаюсь по колее в пушистый сугроб. Постою, прикину, что и как дальше.



Огни приближаются. Какие-то они интересные. Ба, да это вахтовка! Подхожу к повороту, поднимаю руку. Гигант поравнивается со мной, пыхает парами, останавливается. Выглядывает водитель.

- Добрый вечер! Вы там джипов не видели?
- Нет.
- А откуда путь держите.
- Дак мы ж от сосны, ты там проезжал.
- Давно там были?
- Часа два с половиной.

- Спасибо, понятно, - Урал трогает дальше, люди в вахтовке дремлют на сиденьях. Понятно, что мне понятно, что я уже больше трех часов в дороге иль больше, незаметно пролетели. И второе, моих нет, и они возможно ещё на Мезенский тракт не выскочили.
Прикидываю, взвешиваю. Две машины. Коли с одной чего случится, будут делать до конца, коли не под силу, выберутся на одной. Обе с лебедой. Так, что всё нормуль. Можно дальше ехать. Здесь в тайге ждать неча, корме наступающего Деда Мороза.

Осматриваю каньон вперед. Нет, след сильно занесён, давно сам тут не срезал, лучше пойду по проторенной колее за Уралом. Разворачиваюсь по целику, перескакиваю узенькую Отугу. Поднимаюсь легко в горушку. Дальше дорожка после всего испытанного сказка. Один раз выкидывает и то моей вислоухости. Легко возвращаюсь обратно, так как от дороги с обеих сторон широкая чистая полоса, можно и в целик идти. Пробую. Скорость не та. Лучше по машинному следу. И снежку сколь накидало.



Вскоре проезжаю остатки посёлочка лесорубов, через километр полтора выхожу еще на одну огромную поляну, место нашего постоянного старта в Пач. Урал, видно отдыхал, при моём подъезде фыркает и трогается дальше. Еду за красными огоньками. Почти следом. Вырывается на прочищенную Тучкинскую технологичку, фыркает ещё раз, набирает обороты и скрывается в дымке морозной ночи.

Я ж торможу. Приехали. Пачозерье покорено. Букс дошел.

[Александр Северный]

Сижу на капоте жую тайландский сушёный ананас, заедаю морозным архангельским снегом. Вкусноты не описуемой, ничего лучшего не едал в жизни.



Налопался до отвала.



Орешками даже перекусил.

Морозец начинает забираться за шиворот. Что ж до Архангельска (Талажской нефтебазы 75 км, и там еще цать до города), осилим, коли надо.

Трогаю. По накатанной дороге гуся явно проскальзывает. Прихватываю чуть края. Рулю вперёд. Холод начинает проникать сквозь штаны, прихватывает колени, забирается сквозь молнию к груди. Даю себе слово у Мудьюжских озёр притормозить. Перепаковаться, утеплиться насколь можно. Коли, что из полиэтилена защиту типа одежи на себя смастерим. Рулить теперь особо не надо. Теперь надо от холода встречного укрываться.

Пролетает 72 км, лесопилка стоит, чуть подсвеченная огнями. Остаётся немного до озёр. Навстречу едет кировец, за ним КАМАЗ тащит поверженный грейдер. Колонна в ночи. Мы ж сами рулим

Начинается спуск в каньон. Сзади нагоняю галогенный свет. Точно наши идут. Саня зависает сзади. Не оборачиваясь, машу ему рукой. Мол, выбирай место пошире для загрузки. Ещё минуты три висит у меня на хвосте. Потом уносится вперёд. Издалека вижу, проскакивает каньон озёрной системы и уносится вверх в сопку. Что ж мне допом рулить. Холод больше и больше мешает. Данное слово своему телу приходится нарушать. Не останавливаюсь у озер, еду за своими. После подъёма, примерно через км, на широком месте, ребята поджидают меня.

Немногословно обмениваемся впечатлениями. Вижу, друзья сильно измотаны. Досталось им.

У Эльки отказали тормоза при спуске в ручей. Еле удалось остановить поперёк дороги. Долго отогревали. Кой-как привели к жизни. Начали схватывать. Потом мост один отключился. Водичка видать замёрзла, где только смогла. Ну, ничего выбрались. Хоть и побиты кони, да прошли огонь и воду, и медные трубы. Честь им и хвала.

Букс запихиваем в УАЗку. Падаю в Эльку. Саня уносится вперёд. Мы не спешим. Снимаю обувку. Ищу пачку со Снежком. Кидаю к лобовому на печку погреться. Едем чуть отпыхиваюсь, хочу коробку со Снежком взять и руку поднять не могу. Не ту не другую. Расшевеливаю их плечами. Первая правая подалась, беру правой и левую сгибаю. Вручаю коробку чудесного напитка. Пью. Руки совсем не слушаются.

В город ребята подвозят прям к подъезду. Выпадаю из машины на заснеженный асфальт. Разгрузку завтра проведём. Домой, домой, в горячую ванну, отлежаться, отогреться, отсыпаться, ананасы жевать

Махаю ребятам рукой. Им еще до гаражей рулить. Пока. Понимаю, что я самый счастливый человек на свете.



Утром разбирается кузов. Боевые товарищи просушенные отдыхают на дне.



Улову радуется кухня.



Неужели я дома

АС 25 декабря 2010 года