Сообщений в теме: 4

[Александр Северный]

...
.................... Когда он, "следующий раз"

... Остров Кумбыш. Дельта Северной Двины (16 января 2011 года)


В четверг бреду по засыпанному снегом городу. Всё хватит, больше не могу работать, хочу на волю, хочу на простор. Телефонный гудок, тримнь, динь, тринь, больше шести не жду. Знать не судьба. Шестой: «Аллё!»
- Сань привет, поехали за сигом.
- Когда?
- Завтра.
- Завтра уезжаю в командировку, поехали в воскресение.
- Ты, что уже приедешь?
- Да в субботу.
- Класс,- подумаю, перезвоню.

Немного гоняю шары по голове. Катаются быстро, звенят и не бьются, нормаль. Вроде воскресение условно свободно. Занять есть всегда, чем, точнее оно само займется, так, что головы не поднять от пашни. Звоню Геннадию: «Привет, мы за сигом собираемся, можно прикормки заказать и наживки». «Когда?» «В воскресение!» «В субботу будет, приезжай!» «Саня заберёт, он на машине». Звонок другу: «Я созрел, наживка»… и всё.

В субботу качусь на лыжах по пушистой северной тайге. Ветки склонились так, что приходится почти стелиться по тропе. Чёт, никто не звонит. Всё ль нормально. Ладно, прирулю домой, гляну в мобилку.



Прирулил лишь к шести вечера, двадцать км за плечами, ноги просят покоя. Поднимаюсь домой на лифте, выискиваю с трудом в кармане мобилу. Открываю. Ё-ё-ё. даёшь! Дедушка Мороз съел аккум. Безобразие

Отогреваю дома у розетки, дополнительно кормлю по полной вкусным лепестричеством.
Засветилось табло. Айс! Звоню!
- Сань, как дела.
- Завтра во сколько.
- Мысли крутятся вокруг восхода и маршрута: «Э-э-э,- щёлк, - примерно в семь…»
- Буду.

Утро пишит будилка-мобилка.
В семь утра вываливаюсь из подъезда. В руках бур, свитера, коврик, кузов норовит спрыгнуть с плеча. Не, не пущу, сейчас из тепла в миг к снегу примерзнешь.

Кручу головой, ой, где «Белый Лис»?
Стою, навожу резкость, влево, смотрю на перекресток.
Сейчас приедет. Так почему-то спокойно в голове и нутри. Справа мелькнул средь столбов белый бок, светанул фарами, пропрыгал вдоль соседних подъездов, величаво остановился. Мне показалось даж покачался с борта на борт, как величавый корабль.
Сань спрыгнул на землю.
- Здорово!

… Миновали последний материковый посёлок Цигломень, скатились на бесконечную ледовую дорогу. Скорость по шестьдесят. Ширина трасс позволяет вместить четыре авто в ряд. Справа в утонувшем в темноте горизонте мерцает огнями Вознесение, чуть не слетаем в отворотку к ней. «Нам налево»,- очнулся я, Саня круто закладывает вираж. Вписываемся в дугу поворота, чуть прижимает к дверце. Мощные колеса-лапти и широченная база УАЗа легко удерживает от опрокидывания.

Дальше беседа и дорога сливаются в унисон. Через полчаса минуем Ластолу, островную деревню, и выезжаем к развилке проток Чубола- Красное.
Дорога кончилась.
- Ну, что, как прошлый год на Лке целиной под противоположный берег и погнали.



Саша лихо сворачивает в целину, машина натужно заревела, закрутила четырьмя, прочухала метров пятьдесят и стала вязнуть. Как в каше. Медленнее, медленнее, остановилась. Товарищ сдал назад. Не идёт. «Саш, давай возвращаться, с такой скоростью мы часа три до места проедем. Не будем дорогу бить».
Поехали через Северодвинск, до Кумбыша по общей колее. Так уж пробьём сколько надо. Пусть дальше в два раза, зато спокойно без напряга.

Возвращаемся обратно, хотим подрезать километров десять, узнаем, что направление через Конецдворье на Лайский Док не чищено. Ладно, отходим по накатанной.

Минут через двадцать на трассе Архангельск-Северодинск. Материк радуется возвращению просветом синевы в небе. Цепочка встречных машин довольно редкая. Воскресение, города спят, отложив бесконечную работу до понедельника.

На пятаке в Северодвинске встречаются одинокие рыбаки, грузятся в подходящие авто различных моделей от 4х4 до легковых (которых в шутку прозвали «пузотерки»). На выезде из Севска в сторону моря горделиво стоит УАЗик «Севрыбвода» - большими буквами «Продажа путёвок». Ну, что ж уже услуга, за путевкой не надо никуда ехать, можно прям на дороге купить. Осталось уяснить за какую услугу платить. Вроде рыбу до аренды рыбучастков ловили в том же количестве рыбу, дороги, как были не чищены, так и остались, как герои на боливарах пробивали след всей колонне, гробя технику и силы команды, так и оно и сейчас есть. Ладно, зато карман греет две красивые квитанции-путевки за пару стольников, да квиток за штраф в прошлом году. Вылов одной рыбки неустановленного размера. Попал в браконьеры. Что ж поделать, бывает. Для смеха, показываю ребятам, называю «охранная грамота». В общем две государевы инстанции удовлетворены, можно расслабиться и придаться отдыху, как было это десять, двадцать и тридцать лет назад до появления строгих правил, ограничений и мудрых институтов по обследованию и разведению рыбов.

Съезжаем на речку Ягорку, выезжаем на огромные просторы дельты. Красота, ширь, вдали парят острова, торосы, машины рыбаков то тонюсенькими черными полосками, то непропорционально высокими столбиками раскиданы по горизонту. На Второй косе скопление.
Вскоре проруливаем мимо. Машин около сотни расположилось плотно сбитым гуртом. На рыбу попали что ли? Глазами нахожу заветный ропак, где с Наташенькой в Новогодние праздники ловили.



Странно, там никого. То ли рыба переместилась, то ли первый здесь встал и машины одна к одной, как магниты притянулись.

Прикалываемся, вспоминаю, в прошлое десятилетие рано выезжали.. Коли засветло, то туши свет.

[Александр Северный]

Если за темно прибудем первые, фонари тушим, тихо сидим, то тольк подсвети, и сразу к тебе несутся со сторон авто. Магнит дело тонкое. Коли кто-то остановился, знать точно у рыбы. И все встают рядышком. Улыбает. Ничего не сделаешь, мы люди, стадные создания, тянет друг к другу. Даже на рыбалке.

Мы ж всё равно рыбки налавливали



Миновали народ, выехали на Никольское русло, под нами метров восемь-десять постоянно движущейся соленой воды. Шесть часов на прилив, шесть на отлив и так вечно в движении. Лишь на повороте замрет на минуты и опять вперед к невидимой цели. Какой в этом смысл? Какой-то есть. Не для человеческого разума заложен, поди.

За руслом влетаем в Лесоминку. На выходе две палатки. Поджидают сижка.
За Лесоминкой Кислуха, Падостров, огибаем по дуге. Показывается огромный остров Кумбыш. На восточной оконечности остатки рыбацкой деревни Голова, угадываются малюсенькие домики-избы.

Доезжаем до основного становища рыбаков. Машин несколько сот, рыбаков гораздо больше. Прикидываем свою любимую точку по прошлому году. Класс. Она гораздо правее народа. Дорога заканчивается, заканчивается последняя колея, крайняя Нива остается позади. Целина со скрипом ложится под колеса. В стороне. Остановились. Джипиэс показывает: Прошлый год, 38 мороза, ловили тут.



Выбираемся. Саня спрашивает: «Тебе зачем бур?» И, правда, зачем. Заревел моторчик мотошнека. Лунка, лёд больше, чем в полметра, без напряга, меряю глубину. Нормально, метр шестьдесят. С учетом, что вода на убыль, самое то. К вечеру упадёт, рыбу обожмёт с мелей и будет нам счастье. Как заблуждался, ой-ай-ай!

Саша бурит несколько лун, отхожу от него и от края ропаков в русло, метров на десять. Глубина должна быть на четверть больше. Кручу с ходу четыре лунки. Бжжж, бжжж и т.д. Не успел глазом моргнуть. Готово. Цивилизация, однако. Рядом и вокруг

[Александр Северный]

Чищу лопатой лишний снег. Сверху купол палатки, тепло то как.

От меня пар валит. Хоть и на уле за двадцать, разгорячился. Тепло.

Раскладываю рядками уды на сига.


С прошлого года кулёк, любовно завязанный на пару узлов и убранный в дальний угол дивана, не трогал.

Как они пережили лето.

Нормально. Каждая уда в отдельной газетке, кивки и мормыхи на месте.

Делаю по кругу огород.

Вспоминаю, что у меня из запасников переведено на передовую и готово к немедленному занырению.



Запускаю на поиск рыбки вольфрамовую темную овсинку миллиметра три в диаметре. Ложится твердо на дно. Пытаюсь чуть стравить. Еле сползает. Понятно, надо чуток помельче. Следующая уже с наживкой летит в пучину моря. Ага, совсем забыл, в самом начале бросил и сыпанул половину баночки секретной прикормки Геннадия. Червь «Старатель» пахучий, аж в палатке аромат стоит от резанных и мятых червячков. Вот песок, кажется, чуть крупноват, да рыбка там разберется.

Мормышка красиво ласкает дно, чуть приподнимаю, шевелю, подстукиваю, пытаюсь спустить накатом по дну. С трудом идёт. Явно течение затихает. Может скоро поворот.

Вдруг легкий задев. Чую его интуитивно. На кивке по-моему ничего не отразилось. Поддергиваю верх. Мимо. Опускаю мормыху на дно, игру делаю еле заметной. Слабенькое шевеленье. Не уже ли он пришёл!

Подсечка. Не, совсем ни он. Что т совсем меленькое. Малюська-наважка.



Ну, надо же. На уху пойдёт (шучу, конечно)



Пытаюсь спустить мормышку без помех на дно. Какое там, наглый корюх хватает её постоянно, мучает мотыля, срывает хвостатика. Ну, блин попал. С пятого раза, наконец, умудряюсь её протолкнуть. Легла на грунт, как подлодка. Затихла. Начинаю раскачивать, потаскивать на себя, отрываю от дна, ту-тук, снова кладу. Чуть вздымается воображаемая муть, облачко сносит течением. Укрывшийся за травинкой сиг покосился огромным чёрным глазом на новость. Насторожился. Бочком вышел из засады. Сместился к играющей на дне чебурашке. Чёт, не пойми, что такое. Ползает, замирает, слегка подпрыгивает, во стороны хвостики красные и белые торчат. Ароматно пахнут. Ба, да тут песок, благоухающий червячком, рассыпан.
Копнулся в песке, выискивая кусочек червя. Странно запах есть, червя нет. Привет, Геннадию, даешь кусочки червя поболе в прикормке)) (шутка)
Снова возрился на букорастика, выделывающего па на уходящем под самое небо-льда шесте-леске.
Подошёл, присмотрелся, втянул ртом воду вместе с трепещущимися хвостиками, прижал губами. М—мм. Истинное удовольствием.
Дерг, я в недоумении. Кто-т остановил мормыху. Явно рыб. Подсёк и ничего. Осмотрел наживку. Хвостатик с мотылем переместились от острия цевья к телу мормыхи. Знать интересовался. Подправляю наживку. И чего поленился нового мотылька поставить.

Сиг стоит внизу, зрит: «Клоп упал сверху. Странно, чуть его прикусил, и он вмиг к небу взлетел по своему шесту. При том шест в себя заглатывал. Слышал от дедов, что у берега резвились да мушек ловили. Что есть такой на деревьях букарастик, пауком кличут. Тот в себя тож шест втягивает, коли надо выпускает».
Может он? Над опробовать! Должно быть полный эксклюзив. Сижок втягивает воду с мормыхой. Кивок на уде неожиданно перестает слушать моего повелительного движения кистью и поднимается. Мало, мало, на какую-то толику мгновенья. «Он»,- безошибочно понимаю. Доля секунды уходит на осмысление происходящего.

- Какая, дрянь,- сижок выплёвывает наживку, - опять эти пережёванные корюхом мотыли!
И обиженно отправляется за излюбленную травинку.

Рву вверх руку. Никого, досадно. Опоздал что ль. Осматриваю мормыху. Мотыль в непотребном виде. Надо было сразу поменять. Стягиваю перчатку, достаю коробочку из-за пазухи, двумя свитерами и курткой от жгучего мороза прикрыта.
Мотыли призывно задирают хвосты. Живы. Выбираю красного, рубинового. Цвет неповторим. Мимо живой искры никто не пройдет.

Кидаю мечтательно мормышку в лунку.
Выбираю леску на льду, стравливаю постепенно. То ли из-за мороза, то ли из-за романтического настроя, леска вместо того, чтобы прям в лунку идти, ложится кольцами, как пружинка. Допихиваю до половины в лунку. Труба, дальше не идёт. Поднимаю к верху, пытаясь выправить предполагаемый зацеп. Дергается! Ё-ё-ё, бродяга корь. Вы сегодня дадите мне половить, иль так и буду мучиться.
Подтянул на себя. Корюх разжал саблезубую пасть, выпустил приманку. Ну и какая сегодня рыбалка? Гляжу на исполосованного мотыля. У него только хвостик напоминает роскошный рубиновый цвет.

Вновь снаряжаю мормыху.
Леску приготовил, она тонет, я сверху в лунку направляю, будто стараюсь леской скорость мормышки придать, чтобы побыстрее тонула.

Дно. «Урра»,- хочется прокричать. Теперь ловить иль мотыля сберечь. Смешно. Прячься от одной рыбки и выискивай другую, серебряную.
Начинаю бесконечную симфонию рыбалки. Подкинул, опусти, подтянул, толкнул. Как же придать заманчивую игру? Может на Старателя подманишься? Ныряй.

Сижу, пожидаю, тишина. Шевеление. Подсечка, снова саблезубый корь. И куда вы мне. У меня дома полный холодильник. Конечно, уйдут потихоньку. Кулебяки то из него приотличные. Четыре штучки за присест в лёгкую.

Течение практически замедлилось, ставлю совсем маленькую. Странно, должно убывать. Оно прибывает и прибывает. Что-то напутал. Мож все ж дождемся поворота на малую воду.
Начинаю плавное покачивание у дна. Раз, да, десять, сто, тормознул кивок.
Не останавливаюсь. Решаюсь дождаться до конца.

Классическое подкидывание! Сижок раззадорился и поднял мормышку от дна.
Сопротивляется слабо. Может опять корь. Мелькает серебро, розовый отлив фламинго. Сижок. Бережно беру в руку. Не трепещется. Приближающееся изменение погоды и скачок давления сделали его пассивным и безвольным.

- Сань, я поймал!

[Александр Северный]

- Здорово.

Пока вожусь с дочкой, слышу: «Попался! Ещё один! Хорошенький! Оба на стоячку. Мормышка серебро, наживка мотыль, опарыш». Так рыбаки постоянно обмениваются информацией при лове сига. Кто нашёл ключик, то сразу сообщает другим. Ключик же этот за рыбалку может несколько раз сменится и редко удается подобрать его на целый день. Пожалуй, именно это и притягивает опытных рыболовов к поиску серебристой рыбки. Нет у неё стабильности, правил и каких-то предпочтений. Может клевать на что угодно и когда угодно. «Угодно» – мы и ищем. Ищем, творим, находим, разочаровываемся, радуемся, словом, живём.

Долго ловлю на тёмную. Так никто корме коря, да пару наважек не соблазняется. Меняю мормышку на светлую. Пробую. Нет тяжеловата. Плохо стаскивается по дну. Меняю на более мелкую.
Эта люба.
Рисую на дне замысловатые фигурки.
Тик-тик, сердце ёкнуло, иди сюда дружок.



Второй сижок в моем улове. Время часа два пролетело. И сижка два. Сане кричу, что мы сравнялись. Странно, вода прибывает и прибывает.

Саня: «Есть, хороший какой!».

У меня еле-еле шевельнуло, потом классика подъема. Сейчас его! Подсечка. Чего-то не то. Эх, сиголеточек. Бережно снимаю сижка с крючка. Отпускаю в лунку. Плыви. Мигом скрывается серебро в глуби. Пусть бежит, рассказывает, какие там хулиганы наверху с удами сидят.

Меж тем воды больше и больше, понимаю, что с поворотом ошибся серьёзно в расчётах. Приходится себя взять за шкирку и выставить из палатки. Перемещаюсь мельче, под гряду ропаков. Лунки, палатка, бегаю с удочками, имуществом. Разогрелся на зимнем солнышке. Аж, щеки зардели. Ныряю в палатку. Прикормка пошла, за ней мормыха. Мельче на две четверти. Что ж сразу-то сюда не сел? А, да, думал, что убылая пойдет.

Норовлю сижка подманить. В отместку долбит хорошенькая наважка. Ладно, для разнообразия можно.



Удивительный зверюга-корюх, охраняет строго свой слой воды. Прорвёшься мормышкой, у дна не трогает. Чуть задержался. Наживку можа менять сразу.

На мгновенье заела у дна. Замедляюсь. Подъём. Веду к лунке. Какая-то отъявленная мелочь. Вновь сиголеточек прицепился. Отправляю гулять в лунку. Походя, пару корюхов настырно напросились вытащить на лёд.
Снова добираюсь до глубины. Вытанцовываю разными коленцами. Сижка нет, ушёл на мели. «Малый же показал, пошёл, наверно за большим», - успокаиваю себя. Должон кого-нить привести..
Шевельнуло, подождал, не меняя царапанья по дну. Снова.
Есть! Трепещется, лошкарёк, приятно!

Так и течет, не торопливо, не спешно, не плеская через край время реки дней моих.



Выглянул из палатки. Солнце с горизонтом милуется. Разделилось в мареве на несколько полосок, заиграло красно-алым закатом. К ветру. Скоро спать пойдёт. С запада потянулась гряда облаков. Словно, простыня, накрывая небо. Мороз знатный, нос прихватывает.

Вереницы машин, урча и купаясь в игре восходящих потоков, поплыли в сторону дома.

Ближние соседи

[Александр Северный]

Тож собрались, последняя Нива с минут десять потолкавшись в сугробе, выбралась на колею и попыхтела восвояси.

Вода повернула на убыль. Стало тихо, тихо. И в природе и в подводном мире.

Пора и нам. Весело заурчал бензодвиг, быстро набрал температуру, запуская в салон первые потоки теплого воздуха. С удовольствием сижу, отогреваю прихваченные морозцем пальцы, особо в повязке отличился, безымянный. О, защипало, знать, отошёл. Горячий чаёк со сладкой плюшкой. Саша закидывает последние вещи и мою палатку. Даж в чехол не стал запихивать. Замерз. Тепло машины размаривает.

Товарищ плавно трогает. Пока Кумбыш, спасибо твое за твою непередаваемую красоту



Пробитый след не держит и сноровисто скидывает Белого Лиса в целину. Мнём новь. Скоро выбираемся на накатанную дорогу. Поплыли в караване, таких же, как мы рыбаков-мечтателей. На кочках в кузове трепыхается три сижка да десятка полтора корюшков с наважкой. Улов за день. Бывало на «Буране» дельту переколесишь и столь не наловишь. Так, что почти рад. Геннадия прикормка сработала вполне. В следующий раз снова возьмём.

Острова за окном, плывут один за другим, прокрались огни Северодвинска. Глаза сладко смыкаются, унося в теплую негу сна. Сань не будит никогда. Дремлю, дремлю, дремлю, покачивает, морит. Как здорово.

К городу обуркиваюсь.

- Когда в следующий раз?
- Во вторник! Вначале соглашаюсь, потом хлопаю себя по лбу. Блин, у меня операция.
- Тогда в среду!

Во вторник врач строго запрещает походы на пару недель, у Вас сложный вариант, предыстория нескольких лет. Слегка удивляюсь. Я ведь видел снимок позапрошлого года. Там чисто и ровно. Да, похоже, последних пару годов прожил за десять. «Надо тормознуть», - делаю вывод.

Среда, начала четвертого, за окном смеркается. Разве усидишь.
Звоню Сане.
- Что! Поймал больше шести килограмм. Полтора десятка сигов! Когда в следующий раз?!
Сижу, плачу, после операции, я не выездной. Дождаться бы выходных…



Когда он, следующий раз...

21 января 2011 АС