В этой теме нет ответов

[Uri62]

*Эту историю услышал я от одного моего старого знакомого, страстного спиннингиста. В свое время он немало половил в богатейших рыбных реках. Да, были у него и действительно трофейные экземпляры щук, судаков и сомов, и как память о тех временах, стену его комнаты украшала искусно выделанная голова 9-килограммового жереха.
Но как-то он понял вдруг, что «крупняк», за которым он мотался, разбивая колени на камнях Кольского, падая в ледяную воду Турамы, что в верховьях Подкаменной Тунгуски, да кормя ненасытную кровососущую жару Ахтубы, что «крупняк» этот стал ему неинтересен. Как оглашенные мы стремимся попасть именно в такие места, где рыбы бывает больше чем воды, или туда, где подводные обитатели совершенно не ведают страха, словно продолжают жить в эдемских садах. Но достойно ли в таких условиях для настоящего рыболова сунуть блесну в стаю жирующих жерехов? Думается, что разок-другой не возбраняется. А если десять, двадцать, да все в цель на каждом забросе? Дальше что? Поленница снулых серебристых красавцев?
Итак, забросив все эти «трофи-бассы», как он их окрестил, К. - так мы назовем нашего героя - купил себе легкую палку, длиной 2,10, небольшую, но надежную катушечку, которая ладно легла на свое место, лесочку в 0,18. А в коробочки набрал воблерочков всяких плавающих и с небольшим заглублением, да попперочков мелких, да блесенок-вертушечек не крупнее «двоечки». В общем, решил К. протопать по речкам малым, коим в полосе нашей средней несть числа. Вскоре понял он, что под Костромой или Вологдой в речушке, боле ручей напоминающей, и живет та самая рыба, которая ему и нужна, и желанна. А трудностей, которые он успешно преодолевал, утверждая свое мужское начало, добираясь до какого-нибудь затерянного в Казахстане озера Куикколь, оказалось и здесь с избытком. Так что свои законные 10 дней отпуска, которые К. уже много лет отдавал рыбалке, проводил он то в Тверских лесах, то на Мещере. А в выходные обследовал подмосковные речки - всякие Гнилуши, Синички да Липки, тогда еще не сильно изгаженные электроудочниками да высокими заборами, откликающимися при проходе злобным собачьим ворчанием.

*И вот однажды... Сколько баек и рассказов скрывается за этим «вот однажды»! Почему «однажды»? Да потому, что вдругорядь подобного никогда не случится, да и случиться не может.
Так вот, однажды забрался К. в настоящую подмосковную глухомань. Остались, как ни странно, у нас такие места. А что? Деревенька малая да убогая, даже дачников не бывает, автобус за ненадобностью сняли, другим рыбачкам, которым Можай да Озерну подавай, или Бронницы хотя бы, да что рыбачкам - уткам местная речка-переплюйка интереса не представляет...
Да нет, не там это все было, а совсем рядом с нашим мегаполисом, по Ярославке… или нет, по Каширке... Да и не важно это. Нарочно путаю, чтобы место не сдать. Одно правда - речка малая, ивняком да бузиной, крапивой да репейником по берегам заросшая, еле пробивающая свой слабый ток по заиленным отмелям, промеж камыша да рогоза от заводины к заводине, от омутка к омутку. Досталось, бедной, химии да гадости всякой с полей: зелени - блесну не проведешь... Но то в одной заводинке окуневый ударчик, то в другой, а там, на небольшом разливчике, смешно сказать разливчике - десять в длину да шесть в ширину - над сплошной травой на поппер щука, да почти на трешник!
В общем, как понимаете, полюбил наш К. эту речку, и кроме нее все лето никуда и не ездил. Всю ее ножками прошел - и в болотах вяз, и комара кормил, и кабанов раз поднял, да так, что двойной треск по лесу пошел. Один - от него, второй - от свиньи с поросятами. А в грозу дерево рухнуло да ветвями накрыло. Еле выбрался из-под кроны сукастой. Сапог сухой щепой в клочья, да и ноге досталось.
Осень наступила, когда спиннингист-исследователь почти в самые верховья забрался. А там знаете как? Болотце не болотце, омуток не омуток. Круглый почти, но воды оказалось много. С одного края крыша трактора над водой торчит. По пьяни его туда загнали, по дури ли, Бог весть. Глубоко, в общем. Да и в ширину метров тридцать, а то и поболее будет, омуток этот самый. Берега голые, лишь куст ракитовый одинокий, пяденицей почти весь обглоданный, сиротливо колышется, листочки свои последние воде осенней отдает. Дождик, такой мелкий, ну, чисто пыль водяная, с неба серого сеет. Все вроде не в радость.
Но вдруг как почувствовал К., что нехорошее омуток этот ему готовит. Как будто тучка по душе промелькнула. Но отмахнулся он от этих предчувствий непонятных, прицелился и швырнул вертушечку под кустик ракитовый. Раз, два, три, четыре, пять - отсчитывал рыбацкий метроном, вычисляя глубину в месте плюха железочки, шесть и семь... Однако, почти четыре метра. Щелкнула дужка лесоукладывателя. Натянул. Повел. Почувствовал, как включился лепесток. Так-так-так. Остановил на чуть-чуть оценить - свальчик вниз ли идет, али стол уже потянулся. Особых фокусов от дна К. здесь не ожидал. Глубина - да, интересно, но дно, по всем известным ему правилам, да и опыту, должно было бы быть ровным и илистым. Зацепы? Ну, если только бревно какое, да борона или сеялка от трактора этого самого.
Блесна продолжала опускаться. К. собрался было откинуть дужку лесоукладывателя, чтобы железка шла не по радиусу, но не успел. Конец его ультралайта тяжело придавило вниз. «Палка и леска, - почему-то слишком спокойно подумалось спиннингисту, - ЭТО не удержат». Что находилось на крючке блесны, К. знал также наверняка, как если бы видел собственными глазами. Щука, неизвестно какими судьбами попавшая сюда то ли с волжских, то ли с северных рек. Из тех монстров, что, случается, вырастают по таким вот закоулкам, в покое да на кормежке обильной до непонятных, не рыбьих уже размеров.
Затянутый почти до упора фрикцион неторопливо потрескивал, сдавая леску, и, честно говоря, стало непонятно: что, вся сотка исчезнет в темной воде, или рыба все-таки остановится? Стрелять в слона из рогатки К. не собирался. Слишком много опыта у него было в прошлой жизни. Встав перед выбором - потерять блесну или всю леску с блесной - он выбрал первое. Жестко натянулась 0,18, зажатая рукой, внизу что-то просело, как бы давая понять, что оно на это согласно. Пок! Свободен.
Домой К. приехал спокойным и молчаливым.

*В пятницу, вернувшись с работы, он в кипе фотографий нашел того самого, из той жизни, тайменя краснозадого, такого живого и сильного, не успевшего потерять свои краски за несколько мгновений до щелчка затвора фотоаппарата... Вытащил из чехла тот самый спиннинг, и через минуту стал лихорадочно сдирать с той самой катушки ставшую от старости жесткой и сухой леску.
К. никогда не был приверженцем супер-мощных снастей. Собираясь даже за «крупняком», он всегда оставлял рыбе шанс, компенсируя относительную изящность снасти своими мастерством и удачливостью. В запасах из всего подходящего для предстоящей поездки нашлась катушка с «фузионом», вернее с его остатками, когда-то не влезшими на шпулю. Немного, метров пятьдесят... Омуток небольшой, и беспокоиться о том, что давешний знакомец, стянув леску, рванет на тот берег, право, не стоило. Прочность? Да не сороковник же в ней на самом деле? 0,28 за глаза хватит. Поводки. Застежки доброй стали. Крупные, но не очень тяжелые колебалки в свете настольной лампы хищно блестели остро отточенными крючками. Сон не шел. В жилке возле виска что-то стучало. Перед закрытыми глазами вставал омуток... Под ракитовым кустом... Под ракитовым кустом... под раки... стом... Под ракитовым кустом! Вот ее стоянка! Ракитовый куст - пяденица - плотвичка - щука. Ей, тяжелой, лень ходить - здесь все рядом!
Но спать, спать, спать.

Из автобуса он вышел с головной болью. «Не вовремя», - подумалось. Горькая таблетка анальгина, пара глотков из фляжки. К озерцу затихнет. Но не затихло, а лишь разлилось тяжестью где-то в затылке.
В кустах потенькивала невидимая синица. И все. Тишина. Верховик совершенно беззвучно гнал на северо-восток серые сырые облака. А внизу - ни ветерка. Киселем висело тепло от не успевшего уйти до конца лета. Земля отдавала его, щедро приправив ароматами осенних трав и терпкой горечью первой опавшей листвы. Не дойдя метров двадцать до высчитанной загодя точки первого заброса, К. остановился, и неспешно сняв с плеча сумку, собрал спиннинг. На ракитовый куст села одна синица, другая. Вот и зрители. Неожиданно прошибла испарина. Наверное, жарковато оделся. Когда подошел к берегу, ощутил, как ноги вдруг стали чужими, ватными.

*Встревоженные шорохом лески синицы вспорхнули и исчезли. Железка шла надо дном, лишь пару раз цапанув за остатки травы. Вторая проводка. Нужно пошуметь на дне, чтобы выманить ее, заинтересовать. Да что интересовать - голодная она. Пауза... Рывок вверх, подмотка. Пауза... рывок. Третью - не очень быстро, опять надо дном, в рваном темпе. Так, теперь мимо трактора. Тоже стоянка может быть. Зацепа нет, значит и бороны тоже. Хо, а вот там, ближе к камышу - коряжина из воды виднеется... Туда.
Так! Есть… Нет, неживое. И тяжелое. Оторвав ото дна, и не давая этому опустится, К. напролом извлек из воды рюкзачок. Отцепил тройник. Рюкзачок немудреными рыбацкими снастями набит. Года два пролежал. «Ну еще не хватает и хозяина рюкзачка вытащить». Нехорошо, конечно, подумалось. Ладно. Теперь левее...
Удара не было. Как и в прошлый раз, удилище придавило к воде. Старик «Луми» захрустел, было, но напор выдержал. Идиот! Катушка зажата! Отпущенный на волю фрикцион от радости взвизгнул, и палка сразу приняла привычное, рабочее положение. «Щас, устрою тебе старика и море»! После первой потяжки рыба остановилась. Подтянув еще немного тормоз, К. начал выкачивание. Неведомый противник на это развлечение как будто согласился. Легко пошел. Не обманешь. По всему ясно - крупная рыба. За двадцать - точно. А может, и за тридцать.
«Луч солнца золотой... славы, то есть»... Рыба наглухо встала. К. тоже замер. Мясорубку не провернуть, трещит фрикцион. У палки запас по прочности еще есть. Так, подтянем тормоз еще на пару щелчков. Постоим, покурим, поглядим, кто быстрее сломается. Думаю, больно, тебе там, родная. Сигарета была выкурена наполовину, когда К. почувствовал, что его тянет в воду. Медленно так, сантиметр в минуту. Сзади хрустнуло. Обернулся - мужик. Молча стоит. А она тянет. И все быстрее. К тому берегу. К. тоже пошел, но не по воде, конечно, а вокруг озерца. Получилось и леску подмотать. «Вот так ее и заломаю». Там, где речка из омутца вытекала, на грани, но прошел. Почти всю леску вернул. Рыба стронулась и пошла обратно. Ни всплеска, ни мути. Только «фузион» беззвучно режет гладь воды, да трещотка с кряхтением сдает его со шпули.
Когда он четвертый или пятый раз форсировал речушку, рыба вдруг остановилась, и, на мгновение замерев, развернулась, и стянув метра три лески замерла. Рывок будет. И, наверное, не слабый. На всякий случай уперся. И был рывок. Ускоряясь, рыба рванула к противоположному берегу, туда, где болотце да коряжник. Только сейчас К. заметил, что за камышами скрывается проточка. Мелководная, конечно, но лески до ее конца явно не хватит. С раскаленной от трения шпули бездарно ушли последние метры лески. В проточке трещали камыши и вздымались невидимые буруны. Гулко ухнул хвост, и «фузион» лопнул на узле. Все. Он проиграл и на этот раз.
Подошел мужик. Молча закурил. Ни слова не говоря, протянул помятую пачку «Примы». К. вкуса не почувствовал. Помолчали.
- А рюкзачок то, приберу. Серегин он. Третьего года на резинке взять ее хотел. На шнуре капроновом. Так она его на лодке через коряжину протащила, располосовала лодку-то. Сам еле выплыл. Все грозился потом шашку тротиловую найти, туда швырнуть. Да охолонул и зарекся сюда ходить. Из мужиков тоже никто не ходит, да и пацанье… Ты, знаешь, что... Иди отсюдова, да помалкивай, что видел.

*Неделя прошла как в горячке. А щука ли там? Этакий Лох-Несс подмосковный. Конечно, взять он эту рыбу мог. Тупо, на трос крюк добрый, плотву на полкило. Это не по честному. Брать снасть морскую у Палыча? Зная его нынешнее пристрастие к малым речкам, Палыч бы помер от смеха, да и сдал бы всем «фишерам» с потрохами на расправу. Даже и дал бы, так что - бревно вкапывать в берег, да ремнями пристегиваться? Да, видок получился бы... Ну ее, решил, пусть живет.

*Юбилей у Симыча обещал быть добрым. Собрались почти все. Были и ветераны с раздолбанными «Невской» костяшками пальцев, и молодые, продвинутые, выросшие на их плечах, да снастях и приманках современных. В общем, Симыча пришли поздравить все. Пришел и К. После подарков и застолья, как водится, пошел треп шумный. Страсть рыбацкая, как вино доброе разлилась по всей Симычевой квартире. Кто про что, но все про спиннинг, да места дальние, да удивительные. Поделился и К. своими байками. Интересно мужикам стало. Уважают. Понимают, что щучку из ручейка дернуть, это вам не... вот именно – тут голова да вязкость особая нужны. Посложнее много какой иной рыбалки лов подобный.
Только про омуточек и куст ракитовый К. им не сказал, и, прослушав дифирамбы мастерству своему, да упреки за отшельничество, в сторонку отошел.
Здесь, на юбилее, друга своего встретил, Пачеко. Давно не виделись. Бросил Пачеко спиннинг вообще. Променял его на маску да ласты, да ружье подводное. Охотником стал. Никто из спиннингистов и на порог бы его после этого не пустил, кроме Симыча, потому как Симыч знал... Но, рассказ о Пачеко другой совсем.
Вот дружку своему и сдал К. омуток этот. Глаза у Пачеко на лоб полезли. Сговорились, в общем, на недельке съездить.

*В день назначенный встретились. Погода - как на заказ. Солнышко, ни ветерка. Прохладно, вот только. К. ничего с собой из рыбацкого не взял - сумку с термосом, да бутерброды. Правда, в сумке той анкерок пластмассовый да линь надежный. Зато Пачеко, как вол груженый. Приехали. Надел охотник костюмчик, водичкой масочку сполоснул, и с ружьишком серьезным в омуток спустился. Как поплавок на воде заколыхался. Только К. черно-желтый анкерочек на берегу оставил, а свернутый линь с поплавком дружку подал. Натянул тот маску на нос свой длинный, загубничек в рот вставил, лег и поплыл. Тихонько-тихонько. По верху. Пару кругов дал по омуточку. Остановился, ружье зарядил, глянул на К., рукой махнул, да без всплеска под водой исчез. Долго он пробыл там. Пузыри идут, К. волноваться начал. Но всплыл охотник метрах в десяти от затопления своего, воду из трубки выдул, как кит какой, и не спеша к дружку загребает. Вылез на половину и, развернувшись, сел на бережок торфяной, корнями перевитый. Ружьишко рядом, заряженное. Ластами в воде колышет. Задумчивый взор такой. Минут пять так сидел, вечность целую. Резко на берег выбросился и переодеваться начал.
К. молчит, ждет. И дождался.
- Метра три, да центнера на три, - говорит Пачеко, когда куртку уже застегнул на молнию, - не меньше там.
- Щука?
- Сом, дурень.
К кому это «дурень» относилось, К. понял сразу. Только, как сом вот здесь? Нет, прав был тот местный. Забыть надо, молчать. Они переглянулись с Пачеко. И молча друг друга поняли.

* * *
К. не забыл этот омуток. Он иногда приезжает сюда со спиннингом, только блесен с собой не берет, берет снасточку без крючков. Постоит возле куста ракитового, покурит. Привяжет мягкой проволокой к снасточке плотву или подъязка и после нескольких бросков под куст ракитовый почти всегда ощущает знакомую мощную потяжку...

 

Автор - Гена Гатилов

 

Первоисточник.